Туризм и отдых

В прaздничный дeнь, 14 oктября, синoптики oбeщaют пo-прeжнeму тeплую oсeннюю пoгoду, и eсли ваш брат нe сoбирaeтeсь присoeдиниться к oднoй изо пoлитичeскиx aкций, приглaшaeм вaс нa втoрую прoгулку пo Киeву с Vesti.ua. Нaчнeтся oнa тaм, гдe зaкoнчился пeрвый мaршрут, кoтoрый прoлeгaл чeрeз пaрк Шeвчeнкo, живoписный бульвaр eгo жe имeни, зaбoтaми гeнeрaл-губeрнaтoрa Бибикoвa прeврaтившийся с кaштaнoвoгo в тoпoлeвый, мимo писaтeльскoгo дoмa, кaмня в пaркe Oлeся Гoнчaрa и пeрeливaющeгoся сeрo-зeлeными вoлнaми вeлoтрeкa. В эту срeду средство будeт нeмнoгo кoрoчe, нo тaкoй жe интeрeсный. Глaвнoe, кaк в фильмe “Aмeли” скaзaл глaвнoму гeрoю мaльчик с сeрьeзным вырaжeниeм лицa, нe смoтрeть нa пaлeц, кoгдa пaлeц пoкaзывaeт в нeбo. Пoйдeмтe.

Синицa и пoэтичeскaя лeстницa

В прoшлый рaз пo улицe Липинскoгo наша сестра дoшли дo улицы Ивaнa Фрaнкo — бывшeй Aфaнaсьeвскoй. Вoзлe углoвoгo дoмa рaбoты aрxитeктoрa Никoлaeвa пoвoрaчивaeм нaлeвo. Нa пeрвoм этaжe — библиoтeкa имeни Aдaмa Мицкeвичa. Oснoвaннaя в 1952 гoду, пoзжe oнa стaлa oднoй изо пeрвыx в Укрaинe библиoтeк пoльскoй литeрaтуры.

Нa дoмe зa дeтскoй плoщaдкoй — мурaл “Свoбoдa” вo всю стeну, твoрeниe укрaинскoгo xудoжникa, мaстeрa 3D-иллюзий Alex Maksiov. Oн был сoздaн в рaмкax прoeктa Art United Us, кaк и мнoгиe другиe прoизвeдeния стрит-aртa, укрaсившиe киeвскиe улицы.

Нa мурaлe — синицa с ярким жeлтым тeльцeм. Oнa уцeпилaсь лaпкoй зa лaмпoчку, нaрисoвaннoй вoкруг oкнa. Гoвoрят, eсли дoждaтся, кoгдa в квaртирe зaжжeтся свeт, будeт oщущeниe, чтo лaмпoчкa гoрит. 

Oбoйдитe дoм и пoсмoтритe ввeрx — нa oднoм с бaлкoнoв инoгдa воссиживает пушистая белая головка собака. На другой стороне улицы, в здании с контрастно окрашенными пилястрами в соответствии с адресу Ивана Франко, 7, — издревле людно от любителей экзотической кухни. В “Китайском привете” — ювелирно вылепленные пельмени, десерты с необычными текстурами и — о, ужас что творится! — жареные сверчки. 

Отселе дорога уходит вверх — в Городец Ярослава, когда-то отплетенный валом. И хотя во грядущее перепланировки Киева ландшафт пытались сровнять, помост все равно осталось. Поднимемся точно по ступеням, по левую сторону обрамленными стальными перилами — их километраж составляет 112 метров.

Проходить нужно именно снизу ввысь и не торопиться, ведь держи перилах выгравированы лазером строфы и проза. Идея проекта принадлежит польской художнице Эльжбете Яблонской, реализовал ее малорусский архитектор Иван Мельничук следовать средства Польского культурного центра. В собрании сочинений художественных перил — Собор Андрухович, Лесь Белей, Татьяна Малярчук, Остап Сливинский, Сашко Ушкалов, Дзвинка Матияш.

Целесообразно зацепиться за одно прилагательное, и оторваться будет невозможно. Первое дело прохожие будут об вы спотыкаться и бросать недовольные вещи). А кто-то из них перестанет мчать(ся), остановится и тоже станет просматривать. Воспоминания и эмоции нахлынут, особо чувствительные без- смогут сдержать слез. 

“Закохані навмисне сповільнюють кожен крок. Міцно тримаються по (по грибы) руки. Їм хочеться, щоб їхня прогулянка ніколи безлюдный (=малолюдный) закінчувалась, щоб їхня спільна просёлок була довгою. У світі багато закоханих, всі ті, хто сьогодні безграмотный закоханий, все одно хоча би разик був закоханий. І світ ради це пам’ятає. Растопырки пам’ятають руки. Губи пам’ятають губи. Очі пам’ятають очі. Дороги також пам’ятають закоханих. Чертеж закоханих особливі. Дороги невыгодный забувають таких кроків. Дороги нічого безвыгодный забувають. Мої кроки сьогодні особливі, потому что я закохана – у цю дорогу і в світ – у ньому багато доріг, яким немає кінця”.Дзвинка Матияш

Кенасса и поместье Сикорских

Выходим на Ярославов Волна — бывшую Большую Подвальную. Своим старым и теперешним названиями авеню обязана валу, ограждавшему ветхий Киев времен Ярослава. “Вал нынешний имел стены и был укреплен рвами и особыми земляными выступами (бастионами) на более удобного отражения неприятеля… Киевские валы существовали в целости накануне 1832 года, когда были снесены распланировкой Старого города. По части Большой Подвальной вал шел вплоть до Львовской площади, где стояли Львовские воротца”, — пишет историк-искусствовед Широцкий в своем путеводителе объединение Киеву — ровеснике октябрьской революции.

Кабы пойти направо — к началу улицы — не возбраняется увидеть построенный в стиле неоготики Помещение Подгорского, больше известный что Замок Барона, с массивными багрово-красными воротами и крылатыми демонами по-над ними, и великолепную караимскую Кенассу рук Владислава Городецкого и Антона Страуса.

Стопор Барона

“Изящный, но мало-мальски мрачный, отделанный снаружи скульптурными фантастическими узорами и письменами в Мавританском стиле, двери и окна его закруглены в виде подковы. Почерк для синагоги выбран жуть удачно”, — заключает Широцкий. В области другую сторону  улицы — пробор доходных домов постройки введение 20-го века, самый крупный из которых, пожалуй, фортель 18 — с улыбающимися кариатидами — архитектора Андрея Крауса.

Справа от улицы Франко — открытая в конце пятидесятых годов 20-го века “Ярослава”, с пирожками держи любой вкус и вполне съедобными котлетами за-киевски. Немного дальше — многострадальная вотчина Сикорских. “25 мая 1889 годы в семье Сикорских родился пятый ползунок — младший сын, которого назвали Игорем, — предстоящий гений авиастроения. В садике у Сикорских размещалось небольшое однокомнатное жилище. Именно оно стало первым авиационным заводом конструктора, идеже в 1909 году и был построен решающий вертолет, испытания которого проводились с рук на руки во дворе дома”, — рассказ усадьбы, от момента ее закладки до самого ареста в составе всего недвижимого имущества государственного предприятия “Отель “Козацкий” до самого разрушения, изложена в решении Киевского горсовета ради подписью Виталия Кличко с просьбой к Кабмину о передаче имения городу.

Жильё семьи прославленного авиаконструктора, какой-никакой мог бы стать прекрасным музеем, умирает, и приемлемо не свидетельствовало бы о томище, что когда-то в нем жил знаменитый человек, если бы никак не энтузиасты, создавшие в арке здания в глубине двора миниатюрную экспозицию с его чертежей и высказываний.

“Если героев нуждается в спасении, самолёт прилетит и сбросит ему дары флоры — только и всего. Но стрекоза — машина с вертикальным взлетом — может примчать и спасти ему жизнь».Игорька Сикорский

Галерея под открытым небом

Через булочной перпендикулярно Ярославому Валу лады Стрелецкая — еще одна старинная проезд, сохранившая свое историческое этноним. В одноэтажном здании по нечетной стороне, идеже теперь разместилось посольство Королевства Голландия, однажды жила Леся Хохлушка. Напротив — доходный дом авторства архитектора Николая Кричевского (сие он построил писательский изба “Ролит” на Богдана Хмельницкого). В торцевой стене сдержанного, потерявшего регулы здания — портрет девушки в вышитой сорочке и с ландышами. Лента высотой во все конюшня создал австралийский художник Гвидо ван Хелтен — получай работу его вдохновила предопределено Леси Украинки и ее двустишие «Конвалія»: 

“…Промовила конвалія:

«(за, гаю милий!

І ти, дубе мій високий,

Друже мій єдиний!»

Та й замовкла. Байдужою

Панночка рукою

Тую квіточку зів’ялу

Кинула додолу…”Леся Малоросска

По задумке художника, сверху мурале должны были водиться только поэтесса и ее дары флоры, и неизвестно, совпадение ли сие, но место, где появился силуэт, было для Украинки знаковым — далее дома №15, она как и жила в доме под номером 26, после наших дней не сохранившемся. 

Волос в волос Леси Украинки — не последнее результат стрит-арта на улице, они в этом месте едва ли не в каждом квартале. Статуя “Балерина”, красочный мурал «Минута перемен», детские личики, выложенные мозаикой, напоминающий гимнастки Анны Ризатдиновой через художника Финтана Мэги, которого называют австралийским Бэнкси, и всё ещё несколько масштабных граффити — похоже, Стрелецкая превращается в архитектурно-художественную галерею. Веселый факт: пишут, что Вотан из муралов — выполненная в черном, белом и голубом цветах сверху торце полинялой темно-зеленой усадьбы лещадь номером 20 «Карусель» — своим появлением обязан блогеру Владимиру Петрову. Будто работу по его заказу выполнил славянский художник Мариуш M-City Вараса — симпатия стала подарком на Гемера рождения дочери Петрова.

Дача Тарапуньки и “скорая помощь” присутствие смерти

На перекрестке с Рейтарской (в качестве кого и Стрелецкая, улица обязана своим названием расквартированному на этом месте Московскому гарнизону) в доме №20/24 жил “мастер эстрады, простонародный артист Украины Тимошенко Юра Трофимович”. Сразу и не поймешь, что-то за длинным официальным статусом скрывается в случае публики Тарапунька — украинский эксцентрик, юморист и киноактер, напарник Ефима Березина в дуэте Тарапунька и Разъем.

Но легендарный обитатель — невыгодный единственное украшение здания. Рентабельный дом Шлензкевич был построен в 1913 году архитектором Александром Вербицким (в советское грядущее ему пришлось поработать тут. Ant. там управдомом). Изначальный проект подразумевал ни пером описать декор, но из-из-за нехватки средств пришлось привыкать малым: здание с эркерами и многоугольными балконами украшают большеглазые маскароны с прямыми чертами лица, гирлянды и розетки. 

Службы получилось не только красивым, однако и очень функциональным. Представьте, в так время здесь было лепиздричество, свет, центральное отопление, дренаж и телефон, не хватало всего лишь лифта. В больших квартирах были комната, столовая, кабинет, спальня, детская, класс для прислуги, кухня, чистилище и санузел, в полуподвале и на первом этаже располагались гладильные комнаты, швейцарская и ажно ледник.

В 80-х в здании был проведен главный ремонт, который не прошел безо потерь. Среди утраченных элементов фасада оказались декоративные вазы, интерьеры как и значительно пострадали. Но и в ту же минуту, когда штукатурка со стен сызнова опадает, дом Шлензкевич — величественный и просветленный — остается украшением квартала.

Ради ним по Рейтарской (№22) — пока еще одно своеобразное творение, людская первой в Киеве “скорой помощи” работы Иосифа Зекцера — архитектора, какой-нибудь, по несчастливому стечению обстоятельств попал подо трамвай и нашел свое последнее бомжатник на койке палаты созданного им под своей смоковницей.

Здание, построенное за самую малость лет до революции, в котором десятилетия погодя работал и проводил новаторские операции Колюша Амосов, нынче являет из себя горестное зрелище. Разбитые стекла в окнах, размалеванный безобразными каракулями вход, растущие для балконе деревья. Проезд с коваными воротами закрыт и завален хламом. 

С тыльной стороны хана так же мрачно. Посетить в здание можно со двора со стороны Стрелецкой — сие территория Киевского городского клинического эндокринологического центра. Близешенько первого входа, как и первоначально, стоит автомобиль “скорой” — буква часть здания на первом этаже выглядит единственной обитаемой. Давно минувший вход ведет к кабинетам — в этом месте облезлые стены, рассыпающиеся ступени, с потолка лохмотьями свисает выбелка. За дверью с табличкой “Соблюдайте тишину” — ни с сего розовые стены и звуки радиопередача, на фоне которых окружающая разруха наверное еще более пугающей. 

Туманно, как памятник архитектуры, датированный 1914 годом, о нежели свидетельствует памятная табличка получи и распишись фасаде, в независимой Украине был в силах оказаться нововыявленным. В начале 2000-х начальник обещали реконструкцию, но всего только разрушили, что было, и бросили ломать шею. В 2011-м здание уже выглядело невесело и успело пережить несколько рейдерских атак, и и старый и малый говорило о том, что его разрушают из-за участка земли. В том но 2011 году в КГГА заверяли, почто проект реставрации здания поуже существует, осталось только установить деньги. Прошло девять планирование, а здешние врачи в комментариях СМИ безвыгодный перестают говорить, что приставки не- могут без боли в штаб смотреть, как уникальное во (избежание истории украинской медицины местеч превращается в груду камней.

Малость света в темном царстве

Вернемся получи и распишись Стрелецкую и свернем в малолюдный Георгиевский заулок, с обеих сторон дороги нос к носу заставленный машинами. По левую сторону — изгородь Софийского собора, и если постигнуть немного вглубь, за маневрирование между автомобилями и деревьями, произростающими с тротуара, вас ждет щедрое награждение. Потрясающей красоты ворота, заказанные митрополитом Рафаилом (Заборовским) архитектору Шеделю, — парангон украинского барокко, она словно солнце, внезапно прорвавшееся изо-за грозовых туч. 

Палафита 18 века очаровывает своим фасадом. Роскошное обстановка, даже чрезмерное на стоящий на повестке дня вкус, глубина, рельефность, притягательная округленность колонн — на каждом причудливом элементе “печать художественного вкуса” Заборовского. “… тетуня же кривые линии в (обмен прямых, стремление к эффекту, множество пластических деталей (лепка), выгнутый с падающими волютами фронтон и лещадь ним сжатая арка для коринфских колоннах; в центре щиток с гербом Заборовского”, — перечисляет Костюра Широцкий особенности украинского барокко, нашедшие отблеск в воротах Софийского собора. “В формах сих часто много наивного; размещаются они вне всякого смысла, — так очень эффектны”, — продолжает симпатия, и с мнением историка не поспоришь. Пролив Заборовского — настоящий шедевр, которым не рекомендуется не восхищаться.

Далее в области улице — в начале Георгиевского переулка — иным часом-то находилась церковь Святого Георгия, служившая местом упокоения именитых иностранцев. Тогда же долгие годы было протестантское и, в соответствии с некоторым сведениям, католическое попово гумно. Храм был разрушен в 1934 году. Без лишних разговоров на его месте находится сквер, получай фундамент заступает построенный в 30-х годах прошлого века чум. “Место, где возвышался собор, облюбовали авторы проекта (прачечная для сотрудников НКВД — ред.) и собственными ушами архитектор Иосиф Каракис, какой-либо все свои “творения” размещал получай святых киевских местах. Флигель, сохранявшее в своем названии христианское прозвище Ярослава Мудрого (Георгий — ред.) погибло, уступив пространство уродливому строению…”, — бесцельно описал утрату храма киевский медиевист Александр Анисимов.

По переулку вернемся бери Стрелецкую и повернем направо. В одном изо доходных домов — старые двери с запыленнами табличками, возьми которых непривычно для Киева написано “Парадное”. Следовать зданиями — снова ограждение Софийского собора, ка направо — переулок Рыльский. Да в этот раз к Богдану Хмельницкому, возвышающемуся надо Софийской площадью, не пойдем, а свернем нет слов двор — через одну изо арок домов по нечетной стороне.

Коль (скоро) ворота открыты, можно не колеблясь заходить внутрь, не боясь шлагбаума и пришествия охраны. Эндемический аккуратный садик из многолетников — секретное местеч для тех, кто в центре города хочет обнаружиться суеты. А еще прямо отсель можно любоваться куполами и колокольней Безгрешный Софии — они здесь будут словно на ладони. И даже время упущено вечером, когда в собор уж не пускают, его огни будут брезжить только для вас. В этом месте мы вас оставим. По встречи!