Парижский пятитысячник (о парижских кафе)

Никтo нe знaeт, скoлькo здeсь кaфe, нo, гoвoрят, иx числo дaвнo пeрeвaлилo зa высшая отметка тысяч. Кaкиe люди сиживaли в пaрижскиx кaфe! Кaкиe сoбытия в ниx рaзвoрaчивaлись!

Слoвo «кaфe» прижилoсь вo всex языкax в свoeм фрaнцузскoм видe и прoизнoшeнии. Слoвo-тo прижилoсь, a сaми кaфe тaк и oстaлись уникaльнo-пaрижскими, гдe кaфe этo нe «зaвeдeниe», a oбрaз жизни. В истиннo пaрижскиx кaфe всe корешок другa знaют, eсли быстро нe личнo, тo xoтя бы в лицo, пoэтoму «чужaкa» зaмeтят срaзу. Ваша сестра пoчувствуeтe нa сeбe нaстoрoжeнный сторона oфициaнтa и нeмoй вoпрoс в этoм взглядe: oткудa, нaдoлгo ли. Прaвдa, в пaрижскиx кaфe в туристичeскoй зoнe oб этoм зaбудьтe — oни тaкиe жe пaрижскиe, кaк и зaпoлoнившaя иx пeстрaя тoлпa инoстрaнцeв.

В Пaрижe в oснoву «кaфeйнoй» oбщнoсти пoлoжeны сoциaльныe, литeрaтурныe, пoлитичeскиe узы, прeврaтившиe кaфe в дoстoпримeчaтeльнoсти и культoвыe мeстa. В ниx сoбирaются eдинoмышлeнники — пoгoвoрить o свoeм и пoбыть срeди свoиx.

Eщe oднo oтличиe фрaнцузскиx кaфe — этo eдa, тoчнee ee нaличиe. Фрaнцузы, видимo, путaют пoнятия «кaфe» и «бaр», и пoэтoму в кaфe дoвoльствуются нe чaшкoй кoфe с утрeннeй гaзeтoй, a oбeдaют и ужинaют.

В кaфe приxoдят нe нехитро пообщаться-в них приходят быть. В 20-е годы, когда отопительная государственное устройство в городе оставляла желать лучшего, в чепок грелись. И чем беднее был народа, тем дольше он сидел следовать столиком. Сидеть, заказав инда одну чашку кофе, дозволяется хоть до закрытия, миздрюшка не выгонит, никто инда не удивится. Именно буква черта всегда и всем бросалась в зенки в «Празднике» Хемингуэя и у всех и постоянно вызывала зависть.

В отличие — присест уж мы вспомнили ради старину Хема — от американских, пен-клуб пространства во французских кафе-кондитерская как бы сама удерживает посетителя. Сие не «зашел-перекусил» украшение лица к носу с барменом, а то и совсем стоя, нет, французское чепок устроено как театр. Столики повернуты «анфас» к улице, а то и вовсе вынесены держи тротуар. Посетители разглядывают прохожих, а прохожие — посетителей, которых ни вот столько не смущает, что полгорода в курсе содержимого их тарелок.

С давних пор, а даже если быть точным, то с рубежа XVII и XVIII веков, с все парижские кафе были расположены в районе бульваров, которых, правда-матка, тогда еще и в помине далеко не было. Бульвары в 1870-е «прорубил» Осман, и дансинг, и раньше на судьбу особливо не жаловавшиеся, теперь общедоступно расцвели и расплодились. Моментально их цифра достигло почти трех тысяч, иными словами, учитывая масштабы города, двери едва через одну вели в гриль-кафе.

Монмартр

Монмартрские кафе в наибольшей степени близки русскому сердцу. Они ассоциируются с французской богемой и американскими эмигрантами, интересах нас их сделали знаменитыми романы Хемингуэя, хоть не только для нас. Помните, (языко говорил из- датель в «Горькой луне», отказываясь пе- чатать романы о Париже: «Задним числом Хемингуэя ехать сюда, с целью сидеть в кафе и писать, — не рекомендуется, а после Генри Миллера уж немыслимо». Но ведь до сей поры равно находятся те, кто именно едет.

Специально для них начнем с любимого кафушка Хемингузя, «Closerie des Lilas» (бульварчик Монпарнас, 171), что в переводе означает «Лиловый хуторок». Говорят, кафе (лучше постоялый двор) открылось нате этом месте еще в XVII веке. Же популярным кафе стало едва только на «рубеже веков» вследствие писателям-символистам. Одетый вот все черное «король поэтов» Поль Фор устроил в его стенах редакцию журнала «Лиризм и проза», первым, последним и единственным представителем которых был дьявол сам. Он встречался затем со своими постоянными авторами — Андре Жидом и Жюлем Ромэном, а в свою очередь с Бодлером, Верленом, Метерлинком… инвентарь можно продолжать почти прежде бесконечности.

Потом кафе было штабом сюрреалистов. В один прекрасный день Альфред Жарри, знаменитый основатель «Короля Юбо», распахнул входную дверка, выхватил револьвер, расстрелял в атмосфера все патроны и представился собравшимся, решив, почему так он привлек шабаш внимания к своему появлению, постфактум же он регулярно декламировал тогда греческие поэмы.

Потом фантаст Жан-Эдери Алье, любовник мистификаций, четко осознававший, ась? без грамотного, как немедленно говорят, «пиара» популярности малограмотный видать, приводил сюда огромные компании, вслед которые забывал платить, либо объявлял о своем якобы похищении, а собственной персоной вместе с остальными посетителями следил ради встревоженными этой новостью телевизионными дикторами, неужели заявлял вдруг, что сегунат хочет ею убить, и использовал кафе-мороженое как убежище.

В этом кафешантан в 20-е часто бывал Джойс, а в 50-е — Сэмуэль Беккет, Хе мингуэй писал тогда «Фиесту», Дос Пассос — свою трилогию «США», Книжка Вулф упомянул его в романе «О времени и о реке»… Хотя бы, если фиксировать все упоминания, свой рассказ не закончится в жизнь не.

В другой части бульвара Монпарнас, в области соседству друг с другом находятся четверик не менее легендарных кафешантан. Во первых, «Le Rotonde» (вилла N105) одно из самых старых парижских гриль-кафе, где в 1903-м юная Габриэль Шанель исполняла народные песенки подо бурные аплодисменты публики и возгласы «Ко-коко», идеже она познакомилась с богатым бизнесменом Этьеном Бальзаном, дай тебе затем поселиться с ним в аристократическом Виши и метать петли себе строгие костюмы с маленькими шляпками, приставки не- только отличавшие ее через богатых куртизанок, но и ставшие ее в фас в современной моде.

«Ротонда» могла бы случаться музеем европейского авангарда — Пикассо, Кандинский, Модильяни сидели следовать соседними столиками со знаменитыми, а тогда еще никому приставки не- известными анархистами и революционерами, изо которых назовем лишь Ленина и Красина.

В середине 20-х страна «Ротонды» в «культурном космосе» Парижа заняло расположенное поблизости «Cafe du Dome» (дом 108). Ровно по одной легенде, предводитель чудесный молодежи, парижанин американского происхождения Лоренс Вайл повздорил с официантом «Ротонды» и ото обиды перетащил за из себя всех посетителей в «Дом», а тетенька из солидарности или с лени там и остались. Вместе с тем эта легенда близка только сердцу его первой жены, небезызвестной Пегги Гуггенхайм, а однако остальные придерживаются другой, паче демократичной, по которой администратор «Ротонды» не только приказал официантам малограмотный обслуживать сидевшую на веранде лишенный чего шляпки и курившую молодую женщину, однако и попросил ее уйти. В отметка протеста следом за ней ушли тутти завсегдатаи.

«Дом» тоже был прибежищем русской революции в лице Ленина и Троцкого, в свой черед гостеприимно распахивал свои двери Браку и Модильяни. Всё-таки это в первую очередь самое американское с всех американских кафе Левого берега. Его называли «дешевым переизданием бара «Ритц». Чуть сошедшие с поездов и кораблей туристы времен Великой депрессии в минуту оказывались на его пороге — спирт был для них и информационным агентством, и биржей труда, и состав по найму квартир, и (раз-два ли чем еще.

Синклер Льюис заглядывал семо, чтобы произвести впечатление в начинающих писателей. Генри Менкен в своей рецензии отозвался о сборнике Хемингуэя «В наше година» как о написанном в «дешевой манере стоячка «Дом».

Лицом этого гриль-кафе в 20-е годы был черт знает какой Гарольд Стирс, вечно подпитии американский журналист, прославившийся, едва, лишь благодаря «Фиесте» Хемингуэя, идеже он послужил прототипом во (избежание одного не менее колоритного персонажа.

Стирс играл сверху скачках и пил, брал в призвание у своих многочисленных соотечественников и еще раз-таки пил, долги ни в жизнь не отдавал, но вызывал малограмотный злость, а лишь умиление. Фрэнсис Скотт Фицджеральд вспоминал, точно однажды, столкнувшись со Стирсом в «Доме», возлюбленный проникся к тому такой жалостью, почему сразу же предложил как заработать. Совместными усилиями они набросали ото имени Стирса письмо, озаглавили его «Что же я в Париже всегда беден» и прошел слух отправили Фицджеральду. Тот продал писулечка своему агенту за 100 долларов, как будто по тем временам было всесторонне неплохо, а деньги отдал своему непутевому другу, какой-либо вместо благодарности обрушил нате него весь свой злоба — сумма показалась незначительной.

«Le Select» (хижина 99) заработал свою модность тем, что был открыт круглосуточно, точно в 20-е годы было огромным плюсом. Так-таки поэтому он может соответственно праву гордиться самым большим числом приводов в полицейские участки подгулявших знаменитостей, в числе которых был сделано неоднократно упоминавшийся Хемингуэй, избравший сие кафе не только в (видах ночных посиделок, но и пользу кого утреннего протрезвления и запомнившийся после этого небритым и помятым. Однажды столкнулась на этом месте со стражами порядка и Айседора Дункан, выяснявшая связи с журналистом-американцем, посмевшим провозгласить о беспристрастности суда над Сакко и Ванцетти.

«Le Coupole» (хижина 102) появилось на светик в 1927-м на месте угольного склада, его стены расписывали сюрреалисты и знаменитая Марюта Васильева. Это кафе славилось своей демократичностью, умеренный едой и расположенным в подвале танцевальным претензия. Здесь Эльза Триоле, неугомонная единомышленница неугомонной Лили Брик, познакомилась с Луи Арагоном. Тут. Ant. там Генри Миллер, в пору своего парижского нищенствования, пытался расчеться за ужин обручальным кольцом. На этом месте, однако много позже, засиживались, да, за разными столиками, двушник кумира советской интеллигенции — Габриэль Гарсия Маркес и Франсуаза Саган.

Сен-Жермен

Центром сего квартала считается площадь поперед. Ant. после церковью Сен-Жерменде-Пре, идеже расположены два известнейших кафе-бар — «Де де Маго» и «Флора».

Декорированное в китайском стиле «Cafe des Deux-Magots» (будка 170 по бульвару Сен-Жермен) долгое досуг было своего рода «литературной гостиной», — в нем писатели встречались с издателями, прошел слух случайно… Многие до сих пор только подающие надежды литераторы почасту копили злополучные 110 су а самый такой была цена рюмки аперитива в этом недешевом, по мнению меркам прошлого века, кафе-бар, — одно посещение могло переустроить судьбу.

В начале века сие кафе облюбовали Рембо и Верлен, спустя некоторое время им на смену пришли сюрреалисты. Бретон и Арто выносили тогда вердикты сочинениям своих приверженцев, Арагон сочинял литературные манифесты. Живший вдалеке писатель и литературный критик Жан Кассу воспринимал сие кафе как продолжение собственной квартиры, и кабы не наблюдал за происходящим в нем изо окна, то сам сидел по (по грибы) столиком, а из окна, в свою порядок, наблюдала его жена, следившая вслед за «литературным процессом».

Расположенное выше дом от «Де Маго» «Cafe de Flore» имеет бурную историю: в начале века в нем собирались националисты и антидрейфусары, там их сменили художники, в частности Наталья Гончарова и Майк Ларионов, и Марина Цветаева, писавшая рисунок о Гончаровой, отправилась собирать копия именно сюда. В 30-е ресторан облюбовали французские фашисты, а в годы оккупации его постоянными посетителями стали участники движения Сопротивления и экзистенциалисты, Сартр, Послушная де Бовуар, Жюльет Греко, Боря Виан играл здесь сверху трубе..

«Brasserie Lipp» (дача 151, бульвар Сен-Жермен) было основано в 1870 г. беженцами с Эльзаса, доставшегося Германии до результатам франко-прусской войны. Сие кафе считается лучшим литературным салоном Парижа, вслед что его хозяин в 1958 г. получил разряд почетного легиона, высшую награду страны. Одинаково с писателями, а здесь бывали и Сент-Экзюпери, и Хемингуэй, упомянувший об этом кафеюшка в «Празднике, который всегда с тобой», и Ромэн Гари, приходивший семо из дома пешком объединение улице Святых Отцов и подмеченный кем-то из завсегдатаев в канун самоубийства, — кафе сие пришлось по сердцу политикам. Шарль Эрно, знак извлечения корня и социалист, миттерановский министр обороны и персональный друг, сотрудник советской, болгарской и румынской разведок, постоянно завтракал здесь с Миттераном, других видеокафе не признававшим, и после одного такого завтрака перешел получи и распишись его сторону, забыв целиком про своего прежнего «союзника» Мендес-Франса.

Латинский участок

По-видимому, здесь находится суп парижское кафе «Le Procope», открытое сицилийцем Франческо Прокопио в 1675 г. Точно по другой версии, оно ни на йоту не первое, а первым было другое — вещица армянина по имени Паскаль, разорившегося и уехавшего попытать счастья в Город на Темзе, а этот самый Прокопио появился все десять лет спустя, и приключилось это как есть в 1702 г. Несходство в двадцать пять лет мастерство небольшое, тем более какими судьбами «Прокоп» на своем месте прежде сих пор, на рю дескать ФоссеСен-Жермен, нынерюдел\’Ансьен-Комеди, жильё 13. Кафе и раньше было целиком приличным, а сейчас так и ни вот столько шикарное новые хозяева отреставрировали его около старину и украсили стены портретами славных посетителей, Робеспьера, Линкольна, Вольтера, Дантона, Марата, Джефферсона, Франклина, Дидро и Даламбера. А кроме говорят, что здесь в найт премьеры «Женитьбы Фигаро» в апреле 1784-го боролся с волнением Бомарше, ожидавший славы иль провала.

В «Cafe de la Marie», в доме 8 сверху пляс Сен-Сюльпис, тысячу) раз бывал живший поблизости Фолкнер, захаживал тама и Анатоль Франс, а в 1951-м, (то) есть считается, именно там случилась знаменитая, расколовшая пополам французскую интеллигенцию, ссора Камю и Сартра.

Мракобесный берег

С бульварами Правого берега связаны реминисценция о самых консервативных «литературных» шантан прошлого. От многих лишь только и остались что воспоминания (ну) конечно камни в стенах их ровесников-домов.

Приблизительно, в доме 32 по бульвару Пуасоньер рано или поздно было кафе «Бребант», идеже братья Гонкуры давали приманка знаменитые литературные обеды, а шеф натуральной школы Эмиль Золя приглашал своих единомышленников нате обеды с натуральной говядиной.

А гораздо более знаменитым и, словно принято сейчас говорить, знаковым в XIX веке было «Пельменная де Пари», расположенное возьми углу бульвара Итальянцев и улицы Тэтбу (палата 1). Повар этого чепок пользовался среди парижской богемы огромной популярностью и славился тем, сколько умел облагораживать самые банальные блюда. Собственными глазами (видеть) Александр Дюма ел приготовленную на этом месте телятину в горшочке трижды в неделю.

В 1856 г. «Ресторан де Пари» закрылось и его знаменитость перешла к расположенному неподалеку «Кафушка Англэ», высокому белому зданию с лабиринтом коридоров и множеством гостиных и отдельных кабинетов для разных этажах. В полдень его залы были полны биржевиков и банкиров, изучавших по (по грибы) завтраком котировки акций и биржевые бюллетени. К обеду деловое безветренность прекращалось, и все гости спускались в подпол, где пили вино, доставлявшееся близ помощи специальной железной дороги для столики-станции. Вечерами подпол превращался в вакхический грот, приукрашенный бесчисленными гроздьями винограда, свисавшими со столбов, сводов и ниш.

Комментирование и размещение ссылок запрещено.

Комментарии закрыты.