Туризм и отдых

В Цюриxe шeл дoждь. Дoлжнo бытовать тaк бывaeт нe всeгдa, нo в тoт вeчeр, кoгдa сaмoлeт Swissair с группoй мoскoвскиx журнaлистoв, срeди кoтoрыx былa и я, призeмлился в цюриxскoм aэрoпoрту, дoждь лил кaк изо вeдрa. Oн нe прeкрaщaлся и вeсь слeдующий дeнь, нa кoтoрый былa зaплaнирoвaнa oбширнaя экскурсиoннaя прoгрaммa, выпoлнeннaя, тeм нe мeнee, нa всe стo. Швeйцaрцы — клие пунктуaльныe и слeдующиe пo мeрe вoзмoжнoсти ими жe устaнoвлeнным прaвилaм. И eсли oни рeшили, чтo зa этoт дeнь нaм нeoбxoдимo увидeть рoскoшный супeрсoврeмeнный цюриxский aэрoпoрт и прoгуляться пo цeнтру гoрoдa в стрoгo прeдусмoтрeннoм экскурсиeй нaпрaвлeнии и в тoчнo устaнoвлeннoe врeмя, тo мoжнo нe сoмнeвaться, чтo всe будeт испoлнeнo. Нaскoрo пeрeкусив в вoкзaльнoм, нo впoлнe пристoйнoм рeстoрaнe, выйдя нa глaвную в Цюриxe Bahnhofstrasse и рaскрыв нeмнoгиe имeющиeся в нaличии зoнтики, да мы с тобой oтпрaвились гулять пo гoрoду.

Кoтoрый дeйствитeльнo стoит тoгo. Пoжaлуй, в дoждь дaжe бoльшe, чeм в другую пoгoду: oн кaзaлся сoткaнным с кaмня, вoды и нeбa, нaxoдящиxся в удивитeльнoй гaрмoнии (подруга) с другoм, пoчти кaк в Питeрe, и пoрaжaл oбилиeм пoтрясaющиx здaний, стoящиx тaм бeз измeнeний и пeрeстрoeк пoслeдниe лeт тристa иначе говоря пятьсoт, будь тo стaринный Унивeрситeт, в кoтoрoм учился Aльбeрт Эйнштeйн, либо нeвeрoятнoй крaсoты дoм нa Niederdorfstrasse, гдe жил Пeстaлoцци. Нaс прoвeли пo пeрeулку, извeстнoму всeм в oснoвнoм блaгoдaря вoждю мирoвoй рeвoлюции, кaк рaз тaм эту сaмую рeвoлюцию и гoтoвившeму. К сoжaлeнию, имeннo Лeнин нeмeдлeннo вoзникaeт в пaмяти бoльшинствa нaшиx людeй стaршe двaдцaти пяти подле oднoм лишь упoминaнии o Цюрихе, а посередине тем, как сообщил нам чичероне — очень доброжелательного вида студиоз цюрихского университета Армин, пристойно говорящий по-русски,- в томишко же самом Spiegelgasse (Зеркальном переулке) долгое период жил и творил замечательный драматург Георг Бюхнер, создатель знаменитого «Войцека».

В Цюрихе месиво церквей — католических и протестантских, синагог, мечетей. Автор были лишь в одном соборе — древней церкви Святого Петра, сохранившей фрагменты IХ века, только известной отнюдь не по причине своему почтенному возрасту: старины в городе ешь — не хочу. Возможно, жителям Цюриха желательно украсить и несколько подновить свою святыню — поелику нет предела совершенству, а может жить(-быть, слава Реймского собора им покоя без- давала. Вот и они в 1970 году пригласили Шагала. Представление невероятное! С высоченных старых стен получай меня смотрели изумительные солнечные витражи любимого мои художника с сюжетами из Старого и Нового Завета, круглые и вытянутые, вдыхающие в древнее строение новую жизнь.

Экскурсия успешно закончилась коктейлем в небольшом мексиканском ресторанчике, оказавшемся аспидски к месту: все мы в пух и в прах промокли сверху донизу и продрогли — выезжая изо Москвы в Швейцарию в начале июля в жару и запихнув в ящик многочисленные майки с шортами, был способным ли кто предположить, чисто попадет в дождь и десятиградусный (а и и плюс) холод? Согреваться пришлось кофеек, поскольку коктейль по-швейцарски предполагает белое медок типа рислинга или красненькое, но столь же кислое, действительно, к ним — довольно вкусные тарталетки с жидким сыром и опять-таки чем-то совершенно неопределимым. Свой экскурсовод называл их загадочным швейцарским короче (говоря) «хезхуехли» (именно швейцарским, потому что немецкий язык в немецкой а Швейцарии меняется до неузнаваемости, и в соответствии с звучанию напоминает скорее финиковый).

На этом наши цюрихские одиссея не кончились. Предстояла ещё-таки заранее запланированная променад на теплоходе по Цюрихскому озеру, компаратив всего, столь же живописному (вернее его описать из-по (по грибы) дождя не представляется возможным), якобы и сам город. Вид нашей группы, погружающейся в шаландер под проливным дождем, вызывал некоторое сомнение не только у прохожих, так и у нас самих, но как будто делать: план есть очертание. Как у Высоцкого: «Если я что-что решил…»

Полтора часа наша сестра дружно провели как в подводной лодке, и скрасил их автохтонный журналист, специально присоединившийся к нам (снова-таки по плану) с целью возьми интервью: посудите сами, впервой группа журналистов из Москвы пожаловала предумышленно по приглашению Швейцарской национальной туристической корпорации (Switzerland Tourism) и ее российского представительства. Колумнист оказался очень симпатичным, присуще, несколько перегулявшим, как и автор, накануне, и оттого уставшим и невыспавшимся.

Покинув близ первой же возможности субмарину, наша сестра направились в ближайший супермаркет — в поисках того, нежели действительно можно согреться.

Выйдя изо магазина, я обнаружила, что ситничёк прекратился, небо голубое, светит соль. И подумала, что хорошо бы грядущий день, на который была назначена возка в горы, провести без дождя.

С утра наша сестра отправились на поезде в Гешенен, идеже нас встретил небольшой исконный автобус, и минут через двадцать ты да я были в Андерматте — небольшом городке, верней даже деревушке, известной своими горнолыжными трассами и связанной с именем нашего соотечественника, столбец Александра Васильевича Суворова. Недалеко с Андерматтом находится знаменитый Чертов кроссинг и перевал Сен-Готард, кто и преодолевали русские войска почти предводительством Суворова в сентябре 1799 лета, по пути из Италии в Швейцарию.

Трехзвездочная караван-сарай «Аврора» в Андерматте ничем приставки не- напоминала комфортабельный современный четырехзвездочный пансион «Нова-парк» в Цюрихе, идеже мы провели две предыдущие ночи. Ну? только гостеприимством. Это было прелестное трехэтажное башня, небольшое, как и все в этом городке, предназначенное в основном угоду кому) горнолыжников, приезжающих сюда по обыкновению в большом количестве, но, вне) (всякого) сомнения, не летом. А ресторан в отеле — убойный, с чудесной кухней. И милейшая господыня, говорящая на настоящем Hohdeutsch — раритет в здешних местах. Позже выяснилось, ровно родом она с Женевского озера, и единоутробный язык для нее — запошивочный, а немецкий был выучен, да и хорошо. Говоря о русских, симпатия с восторгом рассказывала, что недели из-за две до нас в гостях у нее был Михалыч Трофимович Калашников, создатель одноименного автомата, видимо, потрясший ее рисование, а год назад — сам Католикос Алексий. Мы оказались третьими.

С окна отеля я увидела лежа лежащую гору, растворяющуюся идеже-то совсем наверху в тумане, и подумала, сколько, должно быть, я летаю. Горушка непрерывно менялась, приближаясь и удаляясь, в зависимости через цвета неба и облаков, менялись менструация, казавшиеся совершенно неземными. Одевшись в подождите, я выскочила на улицу и пробежалась за городу в свитере. Поняв, подобно как с одеждой погорячилась, вернулась в гостиницу, утеплилась и отправилась нарушать верность дальше. На встречу ми попалась потрясающая кошка, с довольной сытой мордой и блестящей с все той же сытости и удивительного воздуха шерстью. Сие было первое животное, в которое я обратила внимание в Швейцарии, однако позже я поняла, что до сего времени домашние животные здесь (их более чем достаточно, а недомашних, похоже, вовсе отсутствует) такие, независимо от породистости, адски ухоженные, откормленные и потому, по видимости, благожелательные.

Погода не баловала. Циклично начинался моросящий дождь, же по сравнению с Цюрихом было конкретно холоднее. И пока мы с ужасом размышляли о предстоящей прогулке к Чертову мосту в пиджачках и туфельках, выяснилось, отчего и об этом гостеприимные хозяева позаботились: с носа) получил по куртке горнолыжного тренера веселенькой желто-красной расцветочки с теплыми капюшонами, оказавшимися наподобие нельзя кстати: в горах был страшный ветер.

Автобус свернул эдак указателя «TeufelbrЯcke» и, проехав ряд десятков метров, остановился. Передо мной было в таком случае самое место. Я судорожно пыталась реанимировать в памяти картину Сурикова. И представляла, якобы двадцать тысяч русских фузилер сползали по этому страшному 16-метровому ледяному спуску сам-друг века назад, в сентябре, а далеко не в июле, в снегу и грязи, с тяжеленными ружьями.

Теперь на этом месте прачеди. Огромный двенадцатиметровый крест, выколоченный прямо в скале, установленный русскими в парамнезия об этом событии и о восьми тысячах шпрот, погибших на перевале, обделанный с безупречным вкусом. Внизу — колонтитул по-русски: «Доблестным сподвижникам генералиссимуса Суворова-Рымникского, князя Италийского, погибшим близ переходе через Альпы в 1799 году».

В Андерматте дано и музей Суворова. Аккуратный разэтакий трехэтажный деревянный домик, взбодренный в середине ХVIII столетия, в котором разок переночевал большой полководец. Здание прекрасно сохранилось, что и все дома в горах, невзирая на не слишком благосклонный климат. Собственно, весь Андерматт состоит изо таких вот совсем старых больно красивых деревянных некрашеных зданий, и так-сяк с ними там не приходится — как и во всей стране. Способный, переход Суворова, считающегося в Швейцарии маленько ли не национальным героем, был последним что (а что слышалось птиц!)-нибудь заметным событием в этой стране. Немного спустя после которого многочисленные кантоны объединились в конфедерацию, и Гельвеция обрела, наконец, государственность.

Якобы, Чертов мост построил в ХIII веке самовольно черт. И потребовал за работу душу первого, который по этому мосту пройдет. Хитрые швейцарцы пустили вдоль мосту козла. Строитель обиделся и бюгель разрушил. Люди не продолжительное время страдали — сейчас существует ранее третий вариант моста, как-нибуд-то впервые соединившего немецкую Швейцарию с итальянской. В начале века до нему из Швейцарии в сторону Италии отправлялись конные экипажи, бедные но путники, направляющиеся в ту сторону, находили недалеко, в хосписе Сен-Готарда, неоплачиваемый ночлег и ужин. Сегодня в этом месте носятся роскошные современные автомобили, а до некоторой степени сохранившихся экипажей оставили в (видах любителей старины. Мы ёбаный видели. Пятерка великолепных лошадей, запряженных в настоящую карету, а в ней — полдюжины симпатичных швейцарских старичков и старушек, по всем вероятностям, всю жизнь мечтавших о таком во путешествии на лошадях вдоль Чертову мосту и не пожалевших для это удовольствие по $500.

Наша группирование попала на этот пролом благодаря человеку, известному в сих местах, барону Эдуарду Александровичу Паз-Фейну. Происходит этот начальник из семьи обрусевших немцев, владевших накануне революции в России, среди прочего, заповедником Аскания-Нова. Сию минуту барону немного за восемьдесят, некто активно занимается пропагандой в Швейцарии чем) русского, жертвует деньги получи и распишись содержание русских памятников. В 30-40-х его, гонщика, любителя и любимца кинозвезд, знали однако. В это нетрудно поверить, глядючи на точеный профиль с заметными следами давнопройти красоты, а уж в его гоночном прошлом воистину никто не усомнится, наблюдая, по образу он трогается с места в своем спортивном «мерседесе» и исчезает изо поля зрения в мгновение Окка. Говорят, недавно он лишился прав вслед за то, что гнал в гору со скоростью 200 км/время.

В Швейцарии необыкновенные машины. Я безвыгодный имею ввиду новейшие дорогие модели, которых и в Москве в ту же минуту навалом. Здесь нам попадались фантастические спортивные открытые «мерседесы» 30-х, вслед рулем которых сидели местные пижоны в шлемах тех но лет, около гостиницы стоял древненький, так в идеальном состоянии черненький «фолькс»-кабриолет, а какой роскошный, определенно только что заново разделанный, заслуженный «Бентли» мы видели получай берегу озера Бриенц, того самого, знакомого во всех отношениях по Хемингуэю!

Изрядно намерзшись в Андерматте, да мы с тобой заглянули на часок в ближний Альтдорф. К Вильгельму Теллю, второму — после этого Суворова — национальному герою Швейцарии. С некоторым сожалением и страхом расстались с теплыми куртками (ужель где-то может существовать тепло?) и отправились на западыня. И погода над нами сжалилась.

Я прибыли в Интерлакен, город, ни дать ни взять следует из названия, спланированный между двух озер — Тан и Бриенц. Прокатились в настоящих старинных колясках после улицам города и высадились у гостницы «Дворянин-отель Виктория», классического здания, с великолепными интерьерами и стильным убранством. Такую дебош я видела только в кино, и в голову маловыгодный могло придти, что при случае-нибудь окажусь даже по соседству.

А между тем, поселили нас в (двух, в отеле «Бориваж», нисколько согласно уровню, возрасту и стилю «Виктории» малограмотный уступавшему. Номера как в сказке, кулинар в ресторане — выше всяких похвал, ась? для Швейцарии не избыток типично: национальная кухня особыми изысками маловыгодный отличается. Любимое блюдо — «решти», масштабно натертый картофель, запеченный с сыром и подчас с грибами, а к нему — какое-нибудь плоть, обычно свинина, довольно смачно приготовленная, но опять-таки минус излишеств. В одном из ресторанов Андерматта нам подали престранную еду перед названием «шпэтли» из смеси переваренных макарон с недоваренной картошкой до сей поры в том же сыре, а в качестве соуса — обыкновенное яблочное томат. Должно быть, название сего блюда происходит от немецкого стихи SpКt (поздно). Вполне последовательно: приходит уставший крестьянин а там тяжелого дня под радиовечер домой, и ни на аюшки? его сил не хоть отбавляй, как только вывалить в алудель все, что нашлось в доме (картошку, макароны и сыр), и запечь целое это в печке.

В «Бориваже» кормили добротно: мясо, рыба, дичь и особенно seafood — постоянно было на высшем уровне. С официантами сложнее. Младехонький официант, которому трижды пришлось бисировать заказ (проблемы с памятью?), ворота на моего соседа солнечный напиток и не извинившись, пытался отвлечь меня ото беседы с приятельницей, фамильярно похлопав ровно по плечу и сказав «Hello!» Эффект, невозможное в пятизвездочном отеле планирование пять-десять назад, да ставшее, похоже, обычным сейчас, когда среди обслуживающего персонала безграмотный найдется и двух-трех местных жителей. В духе правило, их, с той река иной долей успеха, заменяют выходцы изо южных стран.

Отоспавшись в роскошных апартаментах, загодя утром наша веселая братия двинулась в путь — покорять знаменитую Jungfrau. Поднебесье — 4.158 метров, Top of Europe, с точки зрения швейцарцев. Получи самой вершине мы мало-: неграмотный были, но до высоты 3.454 метра добрались. По причине самой высокогорной в Европе железной дороге. Жизнь не мила вообразить себе что-ведь покруче, но в мире, ни дать ни взять выяснилось, есть железная просёлок, расположенная еще выше — в Андах.

Не мешает сказать, что перемещались автор по стране преимущественно возьми поездах, превосходных, исключительно первым классом, эпизодично пугая служащих железной дороги, проходящих точно по вагонам со своими мини-буфетами, неистребимым желанием прикушать все без исключения местные водка. Каждому из нас в первоначальный же день был выдан Swiss Pass — именной проездной в все виды общественного транспорта, продуктивный на территории всей Швейцарии. Для стекле вагона, для нас предназначенного, неотменно было указано: «Reserved for the russian journalist group». До самого цели добирались с пересадками, ни в одном глазе не напрягавшими: сходишь с поезда, что есть мочи по туннелю и быстро — в имитирующий поезд, поскольку отправление — спустя четыре-пять минут.

Правда так же мы добирались и давно Jungfrau, только самый альпийский поезд поднимался по трем рельсам — две обычным и третьему — с зубчатой передачей, и последние 7 километров — по части тоннелю, построенному давно, ручной и потому настолько узкому, подобно как зазор между поездом и стенкой тоннеля едва-только ли превышал 20 сантиметров.

В сих местах основное население — никакие безвыгодный швейцарцы, а японцы. Поезд затормозил возьми первой смотровой площадке, и (до поры) до времени мы не торопясь выползали с собственного вагона, из соседних дверей, дело и слева, посыпались гордые население Страны восходящего солнца, по сей день в панамках, некоторые, постарше, в белых перчатках. Их было столько, отчего для нас места общедоступно не осталось. Мы умеренно потоптались у вагона и начали молчком залезать обратно. А на следующей остановке трезво отказались выходить.

Поезд подкатил к перрону, и, нырнув держи пару минут в переход, весь команда оказалась в высокогорной обсерватории, идеже, помимо чисто научного отсека, находятся Метрополитен-музей, рестораны, открытая смотровая слип и еще много чего интересного. И в этом месте тоже царили японцы. Казалось, пять их непрерывно увеличивалось в геометрической прогрессии, равно как если бы они тута же на месте размножались делением. Щупальцы одной пожилой японской испарения были скреплены в районе предплечий кольцом — с тем не потеряться.

То, чисто случилось потом, стерло с моей памяти и японцев, и повально вообще, увиденное за последние век. Идя по какому-в таком случае коридору и услышав предупреждение: «Легонечко, скользко!», я огляделась и поняла, в чем дело? иду по льду. Припай был сверху, снизу, со всех сторон полно сверкало и переливалось. Коридор разветвлялся, нате перекрестках сверкали ледяные фигуры животных, довершавшие сказочную картину. К тому времени, если мы окончательно обалдели ото невиданной доселе красоты, направо возник мраморный прилавок, вслед за ним — очаровательная португалка в тонюсенькой, невзирая на холод, кофточке, разливающая особо для нас (особо почетные месяцы!) отличное французское шампанское «Pommery». Впервинку я пробовала шампанское на льду, а неважный (=маловажный) во льду. Японцы в свой черед пытались присоединиться, но им мало-: неграмотный налили.

Испив шампанского и достигнув желаемого эффекта, автор этих строк вышли на улицу, ведь есть на вершину. Почти ногами снег, внизу — попусту), где-то далеко катаются в лыжах и на собаках, наверху — июльское солнце, парапланы, вертолеты, паляще. Все — конечно, кроме японцев — сейчас (же) стали раздеваться и фотографироваться. Jungfrau была покорена.

В будущем все было как в тумане. Пуск обратно, парадный ужин с администрацией отеля «Бориваж», каракатицы и другие вкусности, отличный пианист в баре — молодой чех, пару лет вспять выступавший на фестивале в Монтре с Мишелем Леграном (счастье привалило мальчику!) и с удовольствием исполнявший как для нас «The Shadow of my Eyes» и «Sommertime»…

А безвременно утром — снова дорога, нате этот раз в сторону Женевского озера. Миновав Гштад, популярный своими ежегодными фестивалями камерной музыки, продолжаться остановились в ChЙteau-dХОех, небольшом городке сейчас во французской Швейцарии. Парадиз для туристов! Горные лыжи, рафтинг (слалом по реке на байдарках), по сей день те же парапланы, не в Швейцарии популярные, зимний смотр воздушных шаров и летний — сладкогласный. И сыроварни, в одной из которых, наблюдая в подробностях целое стадии приготовления сыра, нам посчастливилось попробовать знаменитое фондю — так, чем Швейцария действительно славится. К сожалению, минувшее для пробы было выбрано далеко не слишком удачное: фондю — чмырь жирная, тяжелая и снежной по зиме идет лучше, чем жарким в летнее время. На столах были расставлены специальные емкости с кипящим сыром и до сего времени чем-то, непрерывно подогревающимся возьми спиртовках. Мы накинулись было, хотя, обмакнув в сыр первые до некоторой степени ломтиков хлеба (именно просто так едят фондю), ясно почувствовали, (как) будто силы нас оставляют. А предстояла пока дорога. В Монтре, на джазовый пир. Но это — отдельная дело.

Российское представительство Switzerland Tourism: тел. (095)262 0333, пагинация 262 8324