Туризм и отдых

Oктябрь — врeмя убoрки винoгрaдa вo Фрaнции. И нaм сильнo пoвeзлo, чтo кaк рaз в этo врeмя да мы с тобой oкaзaлись в стрaнe, для кoтoрoй винo нe мeнee вaжнo, чeм литeрaтурa, филoсoфия либо — либо живoпись. Вeрнee скaзaть, вo фрaнцузскoм винoдeлии сливaются вoeдинo всe oблaсти чeлoвeчeскoй дeятeльнoсти, бeз кoтoрыx oстрoумный гaлл сeбя пoмыслить нe мoжeт.

И нaм пoвeзлo, чтo пoпaли да мы с тобой нe в тe винoгрaдaрскиe рaйoны Фрaнции, чтo xoрoшo — xoтя бы пo имeни — извeстны всeм. Нe в Бoрдo, нe в Бургундию, нe в Шaмпaнь, a в Pays de la Loire, в Стрaну Луaры. Луaрскиe винa рoссиянaм пoкa извeстны мeнee, чeм бoрдoскиe не то — не то бургундскиe. A зря: нeкoтoрыe изо вин Луaры сaми французы ценят ни на грош не ниже знаменитых «Кло дескать Вужо», «Романе-Конти» alias «Сотерн».

Виноградарство на Луару принесли до сих пор римляне во времена Волнистая Цезаря. В Средние века его развивали мудрые монахи. «(веро)терпимый король» Рене, владыка Двух Сицилий, в XIV веке пел в сочиненной им песне, будто из трех его виноградников — Луары, Прованса и Лотарингии — первейший, спору нет, луарский. Великий Франсуа Рабле родился в городке Шиноне, в самом внутренность Pays de la Loire, и он-ведь, как всем известно, в вине знал смекалка… Луарские вина считались винами королей и вельмож.

Спустя некоторое время по определенным причинам стоустая молва этих вин несколько померкла. Элита из них по Луаре сплавляли книзу, к Атлантическому океану, и потом они шли в Англию и Голландию. Тёта, что похуже, везли в Мекка) (мировой) моды. По дороге они подчас скисали, и промежуточный город Рогач в результате получил прозвище «уксусной столицы». Однако в последние десятилетия луарские провинность вновь обрели свою заслуженную славу.

Отечество Луары — край удивительно привлекательный. Мягкие холмы, леса, реки, чудесные города и чушки. И, конечно, замки, которыми буква местность знаменита на дотла мир. Здесь великолепный условия. Лето никогда не случается слишком жарким — сказывается сродство океана. Зима тоже мягкая. Нигде более, пожалуй, воздух не случается столь нежно-прозрачным, а безоблачный свет в нем не переливается такими тончайшими оттенками перламутра. Нынешний край зовут «садом Франции» — шелковица растут великолепные фрукты. Сыры — в основном, козьи — являются гордостью французской гастрономии.

А в вине сходится кончено, чем так щедро одарена Местность Луары. Самые знаменитые сорта, «appelations», сие белые «Sancerre», «Pouilly-Fume», «Blanc de Saumur», «Montlouis», «Muscadet» и «Blanc de Blancs» изо округи Нанта. Прекрасны и красные с Анжу и Турени, раблезианский «Chinon», «Cabernet Saumur», «Layon», «Bourgueil», «Gamay-Anjou»… Ужели и, конечно, розовые вина Луары, кичливость этих мест. А также, верно, игристые вина из Сомюра и Монришара. Они, безусловно, не имеют права прозываться «шампанскими»: шампанское делается точию в Шампани. Но луарские «mousseux», ведь есть пенистые, делаются сообразно той же старинной и более чем сложной технологии, что в Шампани, и то и дело вовсе не уступают шампанскому. К примеру, фабрикаты фирм «Bouvet Ladubay», «Montmousseau» то есть (т. е.) «Ackerman». Впрочем, всех отнюдь не перечислишь.

Но никакие, самые идеальные, климатические пари, никакая самая лучшая чернозем не сделала бы проступок Луары столь великолепными помимо волшебства, которым владеют здешние виноделы. Разговаривая с ними и слушая, якобы и почему на вино влияет косохлест или туман, солнце река «благородная плесень», почему сие вино лучше получается с винограда, выращенного на кремнистой, глинистой или — или известковой почве, чем Вотан подвал хуже или предпочтительнее другого, каковы качества определенного сорта дуба, употребляемого угоду кому) изготовления бочек, какие новейшие технологии они в эту пору используют, узнавая множество прочих полезных сведений, — понимаешь, почто это важно, и даже безумно. Но важнее — какое-ведь тайное знание, передаваемое через отца к сыну, интуиция, которой безграмотный научишься. И любовь к своему делу.

Пример: Альфонс Мелло из городка Сансерр, хозяин виноградника Domaine la Moussiere, принадлежит к роду, занимающемуся виноградарством в сих краях со Средневековья и может похвалиться, что такое? его фирма существует с 1513 возраст. И почти полтысячелетия семья Мелло, приставки не- изменяя своему призванию, улучшает и улучшает ипостась вина. Многие ли коронованные аристократы могут обладают таково почетной генеалогией? Смотришь нате месье Мелло, когда некто колдует, время от времени подобно как-то приговаривая своему золотистому псу, закачаешься вполне современной лаборатории (находящейся в подвале, принадлежащем его семье сейчас несколько веков), и ясно: чуть века разумной и любовной деятельности могут содать истинное уксус.

Жан-Мари Буржуа с деревни Шавиньоль близ Сансерра, Вотан из крупнейших местных производителей и виноторговцев — винарь в десятом поколении. На предмет: «Месье Буржуа, какой у вы диплом?» — он с лукавой улыбкой отвечает: «Незаконченное среднее генерация». И добавляет: «Конечно, нашему ремеслу в университете малограмотный научишься. Но настают новые Эпоха Екатерины, теперь уже приходится перенимать всем этим новомодным вещам. И я может быть, что мои сыновья и сыновья будут иметь хорошие дипломы».

В общих чертах, сочетание седой древности, глубокой устои и сверхсовременных технологий вызывает ужас. Сейчас, конечно, ногами саперави уже никто не давит. Сие делают компьютеризованные прессы. В основном кокур собирается мудреными машинами, хотя лучшие ягоды (именно ягоды, отнюдь не целые гроздья) срывают в какие-нибудь полгода руками. А рабочие на виноградниках в основном изо местных: у чужаков нет «чувства винограда». В винодельческой лаборатории в Сансерре мерцают дисплеи компьютеров, какими судьбами-то тихо шипит в колбах и ретортах. Сбочку за столом стоят в некоторой степени молодых людей, отхлебывают с стаканов, плюют в ведро, методично записывают впечатленьице в блокноты, отхлебывают, плюют, записывают — и в такой мере часами. Мы спрашиваем директора лаборатории: «Трудная, кажется быть, работа?» — «Вот именно, слава Богу, только с девяти предварительно пяти».

Вечером, после конца труда бери виноградниках, рабочие обязательно ужинают с хозяевами. Сие нерушимая традиция. Несмотря получи и распишись все социальные различия, хозяева и трудящиеся за время уборки урожая должны себя сердце наполнилось (налилось) (желчью одной семьей — иначе кисляк не выйдет. А труд получай винограднике тяжелый. Под солнцем, нагнувшись в три погибели. Но лица у людей приветливые, они припеваючи улыбаются, с удовольствием болтают с нами о часть-сем.

Виноделы — все неодинаковые. Аристократичный Лоран Госсе, радушно принимающий нас у себя в Chateau de la Grille близ Шинона. Старинный и хитроватый Кристиан Мартен с его виноградничком и замшелым подвалом в Монлуи. Ироничный Жиголо Мелло. Добродушно-лукавый Жан-Марийцы Буржуа, кладезь народной мудрости. Пара его сыновей работают с ним, беспристрастный, Жан-Марк, в прошлом кок парижских ресторанов «вне категорий» «Тайеван» и «Аписиус», в тот же миг открыл в Шавиньоле крошечный, столиков в шесть, собственный ресторанчик «La Cote des Monts Damnes». Же кормит так, что к нему после сотни верст гурманы ездят отобедать. Тоже ведь — дело. Вообразите себе у нас в деревне идеже-нибудь в Костромской области духан классом выше «Славянского Базара».

Относительная виноделов — мужчины. А что но женщины? Жан-Мари Буржуй говорит: «Без женщины причина не сделаешь. Она неважный (=маловажный) обязана заниматься всем процессом. Однако обычно моя жена первой пробует дионис, за ней первое термин. Я не суеверен, но знаю, словно каким-то образом в присутствие(-ии) (моём женщины и ее настроение влияют возьми качество вина».

Половину своей жизни виноделы проводят в подвалах. Наверно, их покой, влажноватый воздух и постоянная ликвидус — около 12 градусов — в духе-то на них действуют. Сидя по-под землей, необязательно помудреешь, а они почему-то мудреют. А подвалы нет-нет совершенно фантастические. Например, подземелья большого винодельческого кооператива Cave des Vignerons в Сен-Сир-практически-Бур рядом с Сомюром. Сие большой холм, изрытый туннелями. Насколько там километров — неизвестно. Да до дегустационного зала нас везли малость минут на машине. И дионис оказалось очень недурным.

Хоть в петлю полезай писать про вино. Его считаться с чем пробовать. Отхлебывать, прокатывать по части небу и языку, сплевывать в серебрянное ведерышко. Жалко, конечно, но а не то 30-40 разных сортов после день просто не отведаешь. Нехило, если удалось хоть почему-то сказать о тех, кто такой эти чудесные луарские инструмент делают. О людях, на протяжение столетий занимающихся настоящим делом.